Помню разговор со своей Крёстной, когда я была на первых неделях беременности. Она в то время как раз переехала из Полтавы в Харьков на ПМЖ. Мы случайно встретились на улице. Разговорились. А мне тогда было что ответить на вопрос: «Как дела?». Мамина болезнь на тот момент уже имела стаж. Я научилась поддерживать её в более-менее ровном состоянии, но это никак не обозначало, что она выздоровела. Она всё так же продолжала считать себя мессией и вела себя соответственно, просто уже не порывалась уйти из дому и на кого-то повлиять. Это выглядело как вялотекущая форма, за которой, разумеется, нужен глаз да глаз, чтобы не «рвануло». Мамина родная сестра тогда умирала от рака. Прабабушка просто от старости. 96 лет, как-никак. Бабушка, в принципе, всегда была сердечницей. Мама её очень опекала, пока была здорова, ну, а когда она заболела, забота о бабушке легла на меня. Слава Богу, она жила недалеко. Ни о каком замужестве для меня речь не шла, ибо … меня надо было очень, вот прямо безумно любить, чтобы, видя мою маму, решиться создать со мной семью. Ну, а беременность уже состоялась, и какая теперь разница, кто чем думал? Теперь предстояло думать только мне. Лицо моей Крёстной мрачнело в ходе моего монолога, а я всё больше заводилась, потому что сама для себя проговорила вслух концентрат своей настоящей действительности, завершив свой монолог словами:

– Это Некрополь какой-то вокруг!
Тогда она, скорбя, но смиряясь, спросила:
– Так что, аборт?
– Нет! Я буду рожать! Я только и знаю, что обслуживаю умирание, а это будет новая жизнь!

Её лицо просияло, она облегчённо выдохнула и благословила меня.

Мне тогда было неизвестно, да и не хотелось знать, чего мне это будет стоить, скольких бессонниц, и каких нервов. Ну, и что? Это отдельная тема.

Если собрать весь мой семейный анамнез, то, помимо вышеперечисленных болезней средняя, что называется, температура по палате такая: папа умер от алкоголизма, его родная сестра и их отец – от него же. В их роду и деревне это вполне традиционная причина ранней смерти. Папина мама умерла от рассеянного склероза. Мамина родная сестра умерла от рака в 47 лет, а ещё у неё была врождённая дисплазия обоих тазобедренных суставов. Их мама (моя бабушка) тоже умерла от рака, правда в 84 года. Дедушка – от прободной язвы, правда тоже в 84. Мой прадед по маминой линии – от рака желудка. Пожалуй, только прабабушка по маминой линии умерла не от болезней, а просто от старости. И я точно знаю, что моя семья не уникальна. Никому ведь не показалось, что я назвала какую-то неведомую болезнь?

В общем, если как следует заботиться о наследственности, то стерилизовать нужно было ещё моих прадедов, но у них, как назло, от 4 до 12 детей в семье.

Любая тяжёлая и продолжительная болезнь, приносящая несвоевременную кончину – это удар по психике близких людей.

Низкий поклон родителям детей с синдромом Дауна. Они обозначили свою организацию, как «Дети солнца», и теперь, когда речь заходит об инклюзии и заботе о подобных детях, это вызывает возгласы восторга и поддержки. А ведь так же было не всегда.

Родителям детей-аутистов автоматически засчитывается ПТСР. Их жизнь и положение приравнено к военным действиям. Я не понимаю, почему до сих пор это же самое не сделано в адрес созависимых с психически больными людьми, не осознающими своей болезни, в частности шизофрении. Хотя, понимаю. Мистификация. Об этом стыдно говорить. Это ж Кара Господня.

<<  IV. Как узнать шизофрению?

VI. Жизнь до и после шизофрении  >>