Цветы небывшего свиданья

19 ноября 2017 года

Я так его любила. Это случилось так быстро и было так странно. Он был совершенно не в моём вкусе. Если разобрать его на запчасти, я не выбрала бы себе ни фаланги. Но по мере того, как я его любила, я как будто перерпошивалась. И в какой-то момент я поняла, что всех мужчин сравниваю с ним, выхватываю из толпы только похожие силуэты, оборачиваюсь на похожие голоса.

Сначала я думала, что не подхожу ему по возрасту. Но он стал встречаться с женщиной на 2 года старше него и тогда я подумала, что просто далеко живу. Кто строит отношения, живя в разных городах? Но тогда, у него появилась любовница в другой стране. Они друг к другу летали. При прочих равных я была худшей из всех.

Я призналась ему в любви, но он этого не заметил, видимо потому что никак не видел во мне женщину. У меня коксартроз, я хожу с палочкой, мне 41 год и чудес не бывает.

Я не сказала: «Я люблю тебя», но после того письма, что я ему написала, будь я для него привлекательна, он увидел бы огромный зелёный свет.

Если бы он тоже меня любил, то не посчитался бы с родственными узами. Во всяком случае, мне на них плевать. Если бы он ко мне пришёл, я бы ни у кого не стала спрашивать разрешения. Спасибо им, что познакомили нас, но с какой стати они должны ограничивать отношения? Отмаза это всё. В небольшом племени все друг другу племянники, неродственников нет.

Я плакала, когда он рассказывал мне про ужины при свечах. Мне было так горько. Теперь, просыпаясь каждое утро, в меня больше не вселялись красивые мысли, а впрыгивал этот чёрный шарик ревности, который смыливался, вращаясь в солнечном сплетении и расходился дёгтем по всему телу. Любовь выходила из меня как воздух из проколотого шарика. Я чувствовала, как в сердце закрываются створки. Они были такие старые, страшные, рассохшиеся, на ржавых петлях. С них облетала старая краска, попадала в глаза, и они слезились.

Если он не заметил в моём письме признания, значит мне удалось сохранить достоинство. Если заметил – значит моё достоинство сохранил он, сделав вид что не заметил, и не дав повода надеяться.

Весь первый год моей любви вся моя фейсбучная лента была только об этом. Уверена, что он видел это и понимал. Я даже уверена, что он и без этого чувствовал как я к нему отношусь, пусть и на таком расстоянии. Наверно он меня жалел.

Я посылала ему лучики своей любви, а мне говорили, что он ходит к психологу и пьёт таблетки, но говорить с ним я не могла. Моё слово было сказано. Напоминание было бы неуместным.

Её я не ненавидела. Она не была никакой разлучницей. Я видела её на видео, я бы с ней дружила. Меня ранила сама ситуация. Ведь это он сам мне о ней рассказал, с радостью, с гордостью.
___________________________

Это мне за него.
Есть у меня один дальний родственник, троюродный дядя, на пару лет старше меня. Когда-то он был в меня влюблён. Он год ухаживал за мной, навещал и выгуливал меня на костылях, когда у меня была поломана нога. Это было на втором курсе института. Мне шёл 21 год. Телефонов у нас тогда не было. У меня не было даже домашнего. Он приходил с регулярностью раз в 3 дня, иногда без предупреждения, всегда с белыми розами. В доме воняло цветами, они не успевали вянуть. Он хорошо и честно зарабатывал. Для 90-ых это почти нонсенс, но так было.
И почему же я не вышла за него замуж?
Он меня раздражал, всем: запахом, тем как стоял, как откупоривал вино, как шёл со мной по улице. Если бы я согласилась на его предложение, то обрекла бы его видеть моё раздражение, которое не могла бы скрыть при совместной жизни. И отказала я ему некрасиво. Оправдала себя тем, что мы родственники.
Это мне за него.
___________________________

Я пыталась заговаривать с ним в фейсбуке, но непринуждённой беседы не получалось, он всегда первый выходил из диалога. Я понимала, что это не более чем снисхождение, на которое я сама же и напросилась. Я уговаривала себя забыть его. Иногда у меня даже получалось, но стоило ему написать комментарий к моему посту как внизу живота лопался шарик, тепло разливалось по телу, поднималось к солнечному сплетению и вновь открывало проход красивым мыслям. Эти качели то пьянили, то ранили, но уже стали замедлять свой ход.

Осенью умерла мама. События захватили меня с невероятной силой. Потом, когда всё немного улеглось, я стала вспоминать о нём, но эти мысли меня пугали. Они звали меня из покоя, в котором я пряталась от полунощных страхов, но я не решалась выйти. Тяжёлая штора в моём солнечном сплетении была опущена, мне не хотелось её поднимать, за её пределами было страшно.

Ещё через какое-то время, уже после этих страшных 40-ка дней, я почувствовала, что свято место пусто, мне не хватает того пьянящего хмеля, но вокруг царила одна безмятежность.

Закончилось.