Нам всем надо рисовать!

Вчера отмечали полгода Наташке. Звучали заезженные фразы типа: "Она сейчас здесь с нами", "Она оттуда всё видит и рада, что мы для неё собрались" затем шла отчётность о том кто куда свечечку поставил ну и, разумеется, восторженные речи о том каким замечательным она была человеком, как всегда умела собрать вокруг себя людей, как для всех у неё было время, как пусто без неё стало в институте и т.д. и только я молчала.

Я ею не довольна! Не довольна тем, что она делала со своей жизнью и тем, чего она с ней НЕ делала.

Никого она вокруг себя не собирала. Те люди, которые приходили к ней приходили в институт, а в институте она, она там всегда была. У неё всегда находилось на всех время потому, что его и находить не надо было. Это не она находила, это кафедра позволяла забежать к Наташке в институт и попить с ней чай, когда у неё урок, можно было болтать с ней пока она делает тонировки. Посмотрела бы я как бы у неё на всех нашлось время, если бы она работала на пром-дизайне, где ни будь непосредственно у Мамочки под крылышком или на любой другой работе: парикмахером, инженером, токарем, веб-дизайнером в любом другом учреждении, где работа по часам от звонка до звонка.

В мастерскую к ней ни кто бы не пошёл - кто она такая? Чтобы привлечь учеников, ей пришлось бы поднять попу и пропиарить себя, доказав свою уникальность. Но ей не нужно было этого делать, за неё это сделала институт. Ведь она ВУЗовский преподаватель, а значит к поступлению в училище 100% подготовит - это стереотип, который работал на неё, но не она сама.

Заказчики приносили ей работу потому, что доверяли институту как цитадели реставрации больше, чем другим подобным организациям. Я, мягко говоря, не уверена, что они пришли бы в обычную мастерскую к пусть хоть и самому распрекрасному реставратору у которого бы не не было ксивы и/или славы.

Она плыла по течению, разговаривала с теми, кто разговаривал с ней, дружила с теми кто дружил с ней, учила тех, кто поступал в институт. Она ничего не делала! Не проявляла никакой инициативы! Только исполняла. Последний раз она проявила волю к жизни, когда таки поступила в институт...далеко не с первого раза. Она этого добилась и успокоилась, и всё остальное время просто оставалась любезна. Она была не против...
Так странно, что это вижу только я.

Но и она мной тоже не довольна!
Я читала псалтырь за 40 дней до её ДР. Вот как раз вчера закончила. Каждый раз, когда я читаю за кого-то псалтырь, мне этот человек как-то представляется. Не всегда хорошо, даже чаще плохо. Именно поэтому и надо хоть иногда соблюдать этот обычай, чтобы помочь ему и помочь себе простить его - помочь разрешиться.

Все эти 40 дней Наташка представлялась мне, сидящей ко мне спиной в пол оборота с презрительной ухмылкой на лице в мой адрес...доброй, но весьма снисходительной, как бы говорящей: "Ну не тем ты занимаешься".
Я думала, что хотя бы к концу чтения псалтыри что-то изменится в лучшую сторону, но к концу чтения она и вовсе брезгливо от меня отвернулась. Это как-то безрадостно.

А вчера пришли ответы.
Народ начал рассказывать сны о Наташке. Оксане приснилось, что Наташка плачет и говорит: "Я так хочу рисовать!" - это Ад. Это как хотеть пить не иметь возможности напиться.
Другому человеку из нашей компании приснился сон, что Наташка одобряет то, что он нарисовал и говорит: "Всё хорошо!".
Кто-то сказал, что мы должны делать добрые дела за Наташку (никогда раньше не понимала, как это), но все эти реплики сложились для меня в мозаику, как будто кто-то водил стрелку, выбирая фрагменты.

Мы все должны рисовать за Наташку!

                                                                                                    * * *
Когда мы учились в институте то, как и все нормальные люди, объединялсь в группы. Мы выбирали с кем хотим дружить, думая примерно так: "Этот человек мне нравится, я хотел бы с ним дружить" или "Этот человек мне не нравится и сближаться я с ним особо не хочу". Ещё мне всегда казалось немного обидным, что нас художников считают странными. Я никак не могла понять почему.

И вот, когда я закончила институт, поступила на работу, вокруг меня стали появляться другие люди (не художники) я поняла - мы странные! И, с этого момента, все закончившие наш институт, кого я знала хотя бы в лицо стали казаться мне такими родными! Я сейчас выражаю не только свои чувства. Я знаю, что и другие "наши" так думают. Потому, что мы стали здороваться друг с другом на бегу, не будучи представлены. Это ещё и потому, что нас мало. Мы в меньшинстве в этом "не странном" мире.

Но, когда кто-то из нас умирает, все фигуральные выражения вроде "родственные души", "свояк свояка чует из далека" приобретают более чем материальный вес.